Павел Баев, (профессор Научно-исследовательского института мира, PRIO, Осло, и сотрудник Института Брукингса) в своем анализе показал не только состояние вооруженных сил России в свете украинского конфликта, их сильные и слабые стороны, но и просчеты российского руководства, очертив рамки возможных дальнейших действий. Россия увязла в невыгодном для себя конфликте, а это означает, что она заинтересована в переговорном процессе, чтобы, покинув Донбасс, сохранить лицо. Как указывает аналитик, вопрос Крыма Россия также не может считать решенным. Спад в экономике, действие санкций и стратегические просчеты ослабляют Россию, однако, они не делают российское руководство более предсказуемым.

Введение
Уроки украинского бедствия слишком свежи, чтобы быть бесстрастно систематизированы, но риск его обострения вынуждает пересмотреть то, что этот крупный европейский кризис говорит нам о состоянии Вооруженных Сил Российской Федерации. Стремительная оккупация и аннексия Крыма представили доказательства того, что Россия разработала целый ряд возможностей для эффективного ведения наступательных операций в новом типе "гибридной" войны. Развертывание 50-тысячной группировки войск на восточных границах Украины создает впечатление, что Россия также способна вести и традиционные боевые действия с помощью танковых колонн и воздушных атак.

Вторжение произошло нетрадиционно; было развернуто только несколько танковых батальонов и артиллерийских батарей, чтобы получить тактические победы на Иловайск (август 2014 г.) и Дебальцево (февраль 2015). Захват Крыма вполне может оказаться единственным в своем роде, но тем не менее очевидно, что военная реформа, которая была реализована в России с осени 2008 года - после русско-грузинской войны - добавил больше сил старомодной военной машине, чем многие аналитики (включая автора) были склонны верить.

Необходимость заново оценить реальные масштабы российских военных сил и средств создается тем, что эта недо-сверхдержава демонстративно вступила в острую политическую конфронтацию с Западом, и по состоянию на середину апреля 2015 года не показала ни малейшего намерения отступать. Было бы ошибочно определить это противостояние как "новая холодная война", как это часто называют. На этот раз, уровень милитаризации в Европе настолько снизился, что численность войск стала на порядок ниже, чем раньше.

Сегодняшняя Россия экономически гораздо слабее, чем Советский Союз, и не имеет надежных союзников, которые помогли бы усилить давление на Украину, о чем и проинформировал президент В.Путин Совет безопасности РФ на экстренном заседании 22 июля 2014 года, который должен был одобрить внеочередное меры по защите суверенитета России - но не сделал этого.

Новая военная доктрина, принятая в декабре 2014 года, отражающая новое российское мышление относительно геополитического противостояния с Западом, подвергла лишь незначительным изменениям доктрину, принятую в 2010 году В новом документе чуть усилен акцент на угрозы со стороны НАТО, а также расширен перечень угроз и опасностей  (включена даже Арктика), но была опущена интерпретация «цветных революций» в качестве новой формы войны, а характер "гибридной войны" так и не описан, хотя и было уделено больше внимания к информационной войне.

В быстро развивающейся конфронтации между Россией и Западом есть свои особенности, которые на самом высоком уровне вызваны трансформацией мировой системы, а на элементарном уровне, прямым доступом враждующих сторон к виртуальному пространству социальных сетей.

В этой новой реальности, Россия экспериментирует с разрывом старых правил поведения держав на мировой арене, и результаты этой политики проб и ошибок могут стать катастрофическими - но отправной точкой этого, без сомнения, стала возросшая уверенность в своей собственной военной силе.
Наш анализ направлен на переоценку российского военного потенциала, его силы и слабости. Одна из проблем этого в том, что с началом кризиса количество надежных данных, поступающих из России, резко сократилось; даже оценки расходов стали слишком приблизительны, поскольку  инфляция поднялась выше 15%, в то время как рубль потерял более половины своей стоимости 2013 года по отношению к евро. Этот "туман гибридной войны" не оставляет автору иного выбора, кроме как полагаться на интуицию и предупредить о возможных ошибках. Наш отчет не может охватить всю военную сферу, но ставит под сомнение обоснованность приоритетности стратегических сил, а также, оценивая состояние ВМФ и ВВС, дает ответы на вопросы, касающиеся дальнейших шагов России.

Масштаб военной реформы Шойгу.
Далеко идущие последствия военной реформы, запущенной осенью 2008 года, когда русские военные ожидали похвалы и наград за «славную победу» в августовской войне с Грузией, прочно связаны с именем тогдашнего министра обороны Анатолия Сердюкова. Человек кабинетный, который никогда не изображал из себя стратега, Сердюков провел сокращение штатов, подавив отчаянное сопротивление среди военных бюрократов и провел почти полный демонтаж старой советской мобилизационной базы, предназначенный для ведения затяжной, обычной войны, прежде, чем покинуть свой пост в середине 2012 года.

Основная проблема, которая привела его к падению, конечно, не коррупционный скандал (незначительный по российским меркам), ни ссора с оборонной промышленностью из-за перерасхода средтв, но отсутствие доверия к руководству Сердюкова в военной иерархии, которое подрывало целостность командных структур.
Сергей Шойгу продемонстрировал, с его первых приказов и назначений, те вещи, которые никогда не беспокоили Сердюкова: уважение к традициям военной службы. Он привел с собой кое-кого из его ближайших советников из Министерства по чрезвычайным ситуациям, которое он превращатил в компактную, но очень эффективную структуру, но самое главное, он назначил на ключевые посты (в том числе ключевой пост начальника Генерального штаба) генералов с боевым опытом - что Сердюков крайне не желал делать. Эта недавно сформированная команда поняла, что многие элементы реформы (в том числе переезд и закрытие многих военных академий) были глубоко непопулярны среди офицерства, и стремились смягчить это недовольство некоторыми поверхностными изменениями, сохраняя при этом основные достижения реформы, в первую очередь относительно компактные боевые единицы и более гибкие структуры управления.

Что помогло Шойгу в укреплении его власти было значительное увеличение финансирования, так что не надо было экономить на закупках и техническом обслуживании при одновременном повышении зарплат. Хотя цифры в рублях не очень информативны, есть один важный показатель: доля расходов на оборону в России по отношению к ВВП увеличилась с 1,5% в 2010 году до 3,2% в 2013 году и 4,1% в 2014 г.

Шойгу сделал сильный акцент на усилении боевой подготовки на уровне батальона / бригады, эта работа помогла компенсировать неспособность решить центральную проблему в реформировании Вооруженных Сил: затор в создании корпуса профессиональных сержантов и расширение контрактной службы. Шойгу уже давно научились ценить за профессионализм, поскольку батальоны, состоящие из призывников (которые в среднем проходят шесть месяцев обучения) никогда не могут стать полностью боеспособны.

Несмотря на то, что 39 новообразованных бригад (около 3500 военнослужащих каждая) являются достаточно функциональными единицами, основной его задачей стал набор контрактников в воздушно-десантные войска (около 35 000 человек), батальоны морской пехоты (около 9000), а также сил специальных операций единиц (спецназ), которые вместе составляют основную часть предполагаемых сил быстрого реагирования. В общем, если Сердюкову удалось разрушить старые структуры и привычки, Шойгу добился того, чтобы новые структуры могли быть использованы при выполнении ограниченных задач и что опыт, накопленный в локальных конфликтах, был усвоен офицерами.

Интересно, что Шойгу, хотя он весьма старательно выполнял свои обязанности, сумел остаться незаметной фигурой во время украинского кризиса - и не попал в "черные списки" США и ЕС. Он слишком опытный политик, чтобы не осознавать углубления кризиса, к тому же он на самом деле не принадлежат к кругу придворных Путина, у которых нет выбора, кроме как сплотиться вокруг своего босса. Шойгу также воздержался от пересмотра военной доктрины, ограничившись несколькими изменениями, которые запутывают, а не определяют стратегические приоритеты в новой конфронтации. Высшее командование армии демонстрирует несомненную лояльность к главнокомандующему, но опытные ветераны многих грязных войн знают ее ограниченные возможности, и не спешат присоединяться к какой-либо "партии войны".

Сомнительная игра со стратегическими силами
Одна замечательная особенность российской военной реформы состоит в том, что стратегические силы были полностью исключены из сокращения штатов и их не затронула болезненная реорганизация. Новый договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ) (2010) установил, что не требуется никаких сокращений в количестве средств доставки или боеголовок. Ядерная «триада» продолжила модернизацию в соответствии с несколькими отдельными планами, с определенным акцентом на развертывание атомных подводных лодок и на создание элементов стратегической системы ПРО. Своеобразные высказывания Путина на пресс-конференции 18 декабря 2014 года о "зубах и когтях русского медведя" (о силах ядерного сдерживания) иллюстрируют тот факт, что стратегические силы неизменно пользуются большим вниманием политического руководства страны.

Стратегические силы были основным бенефициаром программы перевооружения до 2020 года, утвержденной в 2011 году в предположениях об устойчивом экономическом росте, которые не сбылись. В то время как экономический застой вызвал необходимость сворачивания некоторых элементов этого амбициозного плана, стратегические силы получили все обещанное финансирование (которого сейчас все же не достаточно, чтобы провести модернизацию в полном масштабе). Они стали главным приоритетом в новой программы перевооружения, которая была представлена, но не утверждена в конце 2014 года из-за разворачивающегося экономического кризиса.

В то время как поставки в ракетные подразделения ракет «Тополь-М» (SS-27) и РС-24 «Ярс» (Mod2 SS-27) лишь немного отстают от графика, то предложение о продлении срока службы старения тяжелых МБР Воевода (SS-18) за 2019 год является весьма сомнительным, поскольку эта работа ранее проводилась украинским предприятием Южмаш.  В то же время, план развертывания к 2020 году новой тяжелой МБР «Сармат» выглядит более оптимистичным. Новый стратегический бомбардировщик, разрабатываемый в ОКБ Туполева, может совершить свой первый испытательный полет в 2019 году; в то же время, стареющему воздушному флоту из 55 Ту-95МС и 11 Ту-160 будет трудно регулярно патрулировать небо.

Самые крупные инвестиции в программы перевооружения на 2020-2025 годы это новое поколение стратегических подводных лодок (класса «Борей»), но это также весьма неопределенными из-за ненадежности ракеты «Булава» морского базирования. Испытания осенью 2014 года были успешными, поэтому было начато серийное производство. Три новых подводных лодки теперь включены в состав Северного флота, и еще три строятся в Северодвинске.

В дополнение к модернизации традиционной стратегической «триады», Россия инвестировала значительные средства в строительство системы ПРО, в том числе раннего предупреждения и создание нового поколения ракет земля-воздух (S-400 / S-500), осуждая при этом планы США построения "противоракетного щита".

Новая редакция военной доктрины России упоминает «построение и развертывание стратегических систем ПРО» среди высших военных рисков, наряду с распространением ядерного оружия. Эта навязчивая идея прозвучала в выступлении Путина в Совете Безопасности Российской Федерации, 22 июля 2014 года. В ней прозвучало немало жалоб по поводу «подхода военной инфраструктуры НАТО к нашим границам», и запутанный аргумент: "Нам часто говорят, что система ПРО [противоракетной обороны] представляет собой систему защиты. Но это не так. Это наступление; она является частью наступательной системы Соединенных Штатов».

Эта фиксация на обороне воздушного пространства и стратегических силах привела к серьезной ошибке в ??распределении ресурсов. Россия достигла заметного увеличения числа развернутых пусковых установок (от 498 до 528) и развернутых боеголовок (от 1,512 до 1,643), однако эта статистика не в состоянии произвести впечатление на кого-либо из политиков. Если бы даже проект «Булава» продолжался без сбоев, то подводные лодки с баллистическими ракетами "Юрий Долгорукий", "Александр Невский" и "Владимир Мономах" все равно не добавили бы каких-либо выгод России, находящейся в уязвимой позиции в противостоянии с Западом по поводу Украины. Если бы Россия, однако, прилагала только умеренные усилия в модернизации сил стратегического назначения, то она имела бы больше возможностей для «военного решения» и у НАТО могли бы возникнуть серьезные неприятности.

Проблемой российского руководства является то, что поток ресурсов в стратегические программ должен быть продолжительным и устойчивым, при этом он должен быть оправданным, чтобы от подобных инвестиций были какие-то политические дивиденды. До сих пор попытки ввести ядерные активы России в политическую игру - например, путем развертывания баллистических тактических ракет «Искандер» в Калининградской области (в середине декабря 2014 года, что совпало с резким падением курса рубля) - были далеки от успеха.

Москва продолжает пытаться объединить шаги в ядерной дипломатии (в частности, в отношении спора с США о соблюдении Договора о РСМД) с демонстрацией силы в виде патрулирования границ стратегическими бомбардировщиками. Последние привлекли некоторое внимание в Норвегии, Великобритании и Канаде, но ясно, что активы, составляющие воздушный компонент российской стратегической "триады" слишком стары, чтобы произвести должное впечатление, в то время как фиаско в сохранении космического эшелона системы раннего предупреждения не осталось незамеченным. Кремль должен найти способ превратить свое ядерное оружие (в том числе нестратегическое) в инструмент в конфронтационной дипломатии, но по-прежнему опасается нарушения ядерных табу, в том числе на ядерные испытания.

Новые перспективы для ВМФ России
За исключением воображаемого "стратегического бастиона" в Баренцевом море, военно-морской флот имеет невысокий приоритет для российского руководства, и она более других видов Вооруженных Сил пострадал от массовых сокращений в распределении ресурсов в 1990-е годы. Президент Путин явно стремится обратить вспять эту тенденцию (возможно, из-за глубокого влияния катастрофы подводной лодки Курск в самом начале его президентства), поэтому четверть финансирования по программе «Перевооружение 2020» было выделено судостроению, которое действительно пережило всплеск производства. В то время как стратегические силы получили по крайней мере половину этого денежного потока, есть и масштабные проекты по укреплению ВМФ, в первую очередь – строительство подводных лодок.

На заводе в Северодвинске подлодки класса «Борей» были заложены рядом с подлодками класса «Ясень», первая из которых вошла в состав Северного флота в июне 2014 года, а еще семь должно войти к 2020 году. Что сделало флот таким интересным для Кремля, это его способность решить ряд глобальных задач, от дружественных визитов на Кубу, "демонстрация флага" в сирийских водах и устрашение пиратов в Аденском заливе.

Однако ни подводные лодки, ни малые корабли, ни подводные лодки не годятся для демонстрации силы, а единственный крупный надводный, который может выполнять эту задачу является старый атомный крейсер Адмирал Нахимов, который в ремонте с 1999 года. Решение этой проблемы было найдено во Франции, и российские адмиралы - которые изначально скептически относились к политической сделке в отношении вертолетоносцев типа «Мистраль» - постепенно согласились на предложение строительства четырех эскадрилий вокруг современных десантных судов, в частности, когда стало ясно, что мечта об авианосцах несбыточна.

 Украинский кризис поставил план под угрозы, хотя французские власти очень осторожно реагировали, сигнализируя в Москву, что первое судно может быть доставлено по графику при условии, что не будет эскалации военных действий. Лишь в конце ноября  в Москву было передано решение об отсрочке сделки, что спровоцировало разногласия внутри НАТО о стратегии противодействия России.

Российские адмиралы не имеют никаких иллюзий, что несколько крупных надводных кораблей этого типа могут дать флоту возможность противостоять силам НАТО на любом потенциальном театре военных действий; прежде всего, они настаивают на необходимости укрепления Тихоокеанского флота, чтобы он мог принять участие в силовых мини-конфронтациях на востоке и в Южно-Китайском море.

Вертолетоносцы французского производства класса «Владивосток» отлично подходили бы для таких целей. Но создание этого военно-морской "стержня" на Дальнем Востоке был сорвано противостоянием на Украине. Аргумент Путина о предотвращении захвата силами НАТО базы в Севастополе хорошо воспринимается внутри России, но в стратегическом плане является серьезной ошибкой. Развертывание новых сил в Крыму не может изменить тот факт, что материально-техническое обеспечение этой группировки очень сложно и уязвимо, потому что все поставки должны идти морским путем, в то время как наземные службы Черноморского флота находятся в запустении. Грандиозное  строительство "Крепость Крым", которая будет доминировать на Черноморском театре не учитывает тот факт, что Турция, Румыния и Болгария являются членами НАТО, хотя Москва стремится развивать связи с ними, и прежде всего с Анкарой.

Неопределенное будущее российских ВВС
Одной из уникальных особенностей боевых действий в Донбассе было почти полное отсутствие ударов с воздуха или непосредственной авиационной поддержки, которые, как правило, являются основным средством ведения локальных конфликтов. Украина пыталась использовать ВВС в весенне-летний период 2014 года, но ей пришлось отказаться от этого в связи с большими потерями. Россия поставляла повстанцам не только портативные ЗРК типа «Игла» (SA-24 Grinch), но и ракеты «земля-воздух» типа «Овод»; в результате был ошибочно сбит «Боинг» рейса MH-17 в июле 2014 года.
Упорно отрицая прямое военное вмешательство, Москва не смогла использовать на поле боя свои значительные воздушные силы.

Она стремилась компенсировать эту неспособность демонстрацией ВВС своих возможностей на Балтийском "театре", где демонстрации были особенно частыми вблизи и часто внутри воздушного пространства Эстонии, Латвии и Литвы, а также Финляндии и Швеции. Тем не менее, эффект этих маневров и вторжений был невелик, поскольку НАТО усилило патрулирование воздушного пространства, а перехваты таких давно устаревших летательных аппаратов, как самолет-разведчик «Ил-20М» говорят только об их уязвимости.

Настоятельная необходимость модернизировать свою воздушную мощь стала очевидной для российского высшего командования после смешанных результатов войны в августе 2008 года с Грузией; программа «Перевооружение 2020» поставила амбициозную цель приобретения 350 тактических самолетов и 1000 вертолетов. Основным препятствием стала задержка массового производства давно обещанного истребителя пятого поколения «Су Т-50», который с 2007 года разрабатывается совместно с Индией. Обновление старых воздушных платформ не приносит большого результата, поскольку вскоре они устаревают из-за отсутствия важных современных технологий.

 Старые опасения по поводу высокоточного оружия дальнего радиуса действия усилило появление беспилотных летательных аппаратов (БЛА) или дронов, так как Россия отстает в развитии этих вооружений. Россия разразилась обвинениями в адрес США, что развертывание беспилотников «MQ1 Predator», вооруженных ракетами «Hellfire» нарушает Договор о РСМД. Поскольку Россия не стремится догонять, создавая аналогичные системы, основным средством противодействия стала модернизация ПВО, ставшая одним из ключевых приоритетов в программе перевооружения.

Россия массово выпускает достаточно эффективную систему С-300 и начала производство С-400 «Триумф» (SA -21) с расширенной дальностью действия (от 195 до 400 км). Многие учения, в том числе в Арктике, нацелены на отработку перехвата воздушных и ракетных ударов.
Несмотря на эти усилия, высшее командование России не может быть уверенным в эффективности системы ПВО, особенно в условиях мощного электронного противодействия, и поэтому предпочитает удерживать зону боевых действий в Донбассе, как де-факто "зону, запретную для полетов ".

Больше спецназа для новых "гибридных войн".
Скрытное, но эффективное развертывание нескольких подразделений сил специальных операций в Симферополе обеспечило быстрый захват политической власти в Крыму. Морские пехотинцы и десантники изолировали украинские гарнизоны, обеспечившие тем самым аннексию этой украинской территории, стало, пожалуй, главной военной сенсацией 2014 года. Шок и удивление от этой операции, проведенной за счет мастерского использования маскировки, подняло вопросы о возможных продолжениях и, соответственно, новых угрозах для НАТО.

Боевые действия в Восточной Украине не ответили на этот вопрос, потому что российские силы специальных операций играли лишь второстепенную роль в хаотических столкновениях. Это половинчатое вторжение с неясными стратегическими целями и ограниченными тактическими средствами получило неоднозначное название «гибридной войны» и вызвало другой набор вопросов о движущих силах и направлениях этой эскалации. «Гибридная война» не нашла никакого отражения в обновленной военной доктрине России. Становится все более очевидным, что «пульсирующий тупик» в зоне боевых действий в Восточной Украине является стратегическим поражением России (так как "Новороссию" так и не удалось материализовать) и ставит Россию в очень сложное положение, и, следовательно, не может лежать в основе "неядерного сдерживания".

В то же время, вряд ли есть сомнения по поводу способности России разорвать этот тупик путем нанесения удара пехотными и танковыми частями, которые располагались недалеко от границы с Украиной в течение нескольких месяцев, пока Путин не вернул их в свои казармы в в середине октября. Такое вторжение, несомненно, изменило бы характер конфликта с "гибридного" в обычную войну, в которой Россия смогла бы использовать свое значительное преимущество в авиации. Затянувшееся развертывание группировки численностью около 50 000 военнослужащих в полевых лагерях в Курской, Белгородской, Воронежской и Ростовской области, показало достаточно высокий уровень боевой готовности новосозданных бригад; тем не менее, она также выявила серьезные недостатки, в частности, нехватку резервов.

Этот недостаток является прямым результатом реформы Сердюкова, в которой были расформированы сотни полков, которые были на самом деле лишь "скелетами", находящимися возле складов тяжелого вооружения (которые были частично сданы в утиль а частично законсервированы). Сердюков никогда не пытался объяснить демонтажу этой старой советской инфраструктуры, которая должна была поддерживать массовую мобилизацию в течение длительного времени в условиях крупномасштабной обычной войны, а новая военная доктрина также ничего не говорит об этом. Пока неясно, является ли этот отход от подготовки к "большой войне" на Западном театре боевых действий решающим изменением для стратегического мышления в России.

Важный акцент в реконфигурации министром Шойгу наследия Сердюкова был сделан на большей интенсивности обучения; действительно, "гибридная война" на востоке Украины показала значительное улучшение боеспособности боевых единиц. Тем не менее, фундаментальная проблема состоит в том, что большинство солдат в регулярных бригадах это срочники, так что в течение двух сезонных циклов (март-апрель и октябрь-ноябрь), более обученная половина личного состава в  большинстве воинских частей заменяется необученными призывниками.

Волна ура-патриотизма, вызванного аннексией Крыма, помогла в наборе солдат, готовых продолжить службу на контрактной основе, так что к концу 2014 года число призывников было на самом деле меньше, чем число контрактников (273,000 и 295,000 соответственно). Это позволило превратить батальоны морской пехоты и ВДВ в почти профессиональные боевые единицы, и даже запланировать удвоение сил ВДВ (до 72000) в 2019 году, так что старая идея о создании сил быстрого реагирования будет близка к реализации.
Крымская операция продемонстрировала, что совместные операции разных родов войск могут быть проведены эффективно, даже если данные о ней не полны и смешаны с пропагандистским самовосхвалением. В то же время, стало ясно и то, что даже хорошо обученные и хорошо оснащенные подразделения Спецназа имеют огромный дефицит современных технических средств связи, и должны делать свою работу, находясь как бы в условиях докомпьютерной эпохи, без средств GPS и беспилотных аппаратов.

Российские десантники и морские пехотинцы готовы выполнять ряд нестандартных задач, от отслеживания террористов на пересеченной местности, до контролирования толпы, но, несомненно, окажутся в невыгодном положении на современном поле боя. Что касается регулярных танковых и мотострелковых бригад, то фрагментарный боевой опыт, накопленный в Донбассе, вероятно, нивелирует деморализация, вызванная тяжелыми, но непризнанными официально жертвами, отсутствием общественной похвалы или даже финансового вознаграждения.

По мере перехода к более традиционным боевым операциям (за вычетов войны в воздухе), русскому военному командованию придется информировать свое политическое руководство, что число развертываемых батальонов конечно, в то время как качество войск колеблется в соответствии с призывными циклами и никогда не достигает минимального уровня профессионализма.

Военные возможности для следующего этапа.
Соглашение о прекращении огня в восточной Украине будет продолжаться только до тех пор, пока воюющие стороны рассматривают договор, подписанный в Минске, как полезный. Руководство России имеет несколько причин, чтобы довольствоваться исходом конфликта, и имело время, чтобы оценить военные варианты, доступные для следующей стадии эскалации.

Стремительный захват Крыма создал преувеличенное впечатление о возможностях сил специальных операций, и «победы» под Иловайском и Дебальцево усилили это впечатление, но несмотря на это, трудно не прийти к выводу о том, что исход гибридной войны в Украине далек от благоприятного для России. Политическим императивом поддержания позы "правдоподобного отрицания" был серьезный ущерб от эффективного контроля над театром военных действий, и в то же время замаскировать российскую интервенцию так и не удалось. Эксперимент с созданием умеренно боеспособных силы повстанцев из местных головорезов и разношерстных российских «добровольцев» был в лучшем случае частично успешными; нежелательное ограниченное вмешательство стало необходимым, чтобы предотвратить их поражение, сохраняя при этом видимость порядка в псевдо-Новороссии, потребовало жестких мер против недисциплинированных полевых командиров.

Здравый политический смысл подсказывает, что этот эксперимент должен быть прекращен. Москва может, в принципе, сократить свои потери и позволить Украине восстановить полный контроль, сначала вдоль границы с Россией, а затем и над территорией вокруг Донецка и Луганска - и взять на себя полную ответственность за их восстановление, что и предусматривают Минские соглашения. Такое благоразумно отступление остается, однако, не только трудным с точки зрения сокрытия этого крупного политического фиаско, но и неэффективно с точки зрения управления внутренним кризисом в России; некоторое смягчение западных санкций не поможет для оживления российской экономики. В условиях все более болезненного сокращения государственных доходов и доходов граждан, Путин может счесть необходимым пойти на другую военную авантюру, чтобы поднять боевой дух и обеспечить выживание своего слабеющего режима.

Список потенциальных мишеней для нового эксперимента  "гибридной войны", на самом деле очень мал. В этом отношении, риск, связанные с заброской несколько сот "вежливых зеленых человечков" в районе эстонского города Нарва крайне высок, потому что Таллин будет требовать - и может быть уверенным, что получит - прямую поддержку со стороны Атлантического альянса, который установил там передний эшелон сил быстрого реагирования.

Москва также не может игнорировать тот факт, что стратегический анклав Калининград является весьма уязвимым для возможных мер противодействия НАТО. 76-я дивизия псковская дивизия может нанести внезапный удар, но Россия не имеет военного превосходства на Балтийском театре и поэтому вряд ли может так безрассудно рисковать.

То, что имеет стратегический смысл и связано с меньшим риском это наступление с целью создания наземного коридора в Крым. Такой прорыв не может быть достигнуто за счет гибридных средств, поскольку Украина укрепила армию и расширила свои военные возможности, в том числе и оборону Мариуполя, а также потому, что возможности вербовки в пророссийские вооруженные группы практически исчерпаны.

Россия может быстро создать 30-тысячную группировку, и достичь необходимого тактического превосходства за счет сочетания танковых колонн, ударов с площадок от моря с непосредственной авиационной поддержкой. Что представляет собой основную проблему для такого блицкрига, это даже не реакция Запада (вмешательство НАТО остается маловероятным, в то время как Москва может надеяться на третий раунд переговоров в Минске), но неизбежные проблемы в установлении эффективного контроля над завоеванной "Новороссией ". Уже сейчас столкновения между враждующими группировками делают ситуацию в зоне боевых действий на Донбассе очень  нестабильной, а традиционные пророссийские настроения на востоке Украины, в том числе в таком крупном промышленном и культурном центре, как Харькове, сошли на нет.

В этом контексте, полезно помнить, что Москве понадобилось собрать армию в 500 тысяч человек (в том числе несколько дивизий из стран Варшавского договора) для вторжения в беззащитную Чехословакии в августе 1968 года, а Сталину для оккупации Эстонии, Латвии и Литвы летом 1940 г. Понадобилось 600 тысяч военнослужащих. В настоящее время российские вооруженные силы на такое не способны.
Успех любого военного вмешательства, в конечном счете, зависит от способности направлять ресурсы на закрепление достижений, и в этом отношении даже Крымское дело далеко не решено.

Военное мышление России подчеркивает ключевую роль невоенных средств в ведении "гибридных войн". Понятно, что последствия углубляющегося экономического кризиса даже не начали стратегически оценивать со стороны российского руководства, которое утверждает, что щедрые расходы на модернизацию военной машины будут продолжаться и дальше. Уже в 2014 году поставки заказанных Минобороны систем вооружения были значительно ниже, чем планировалось. Отсутствие средств в сочетании с действием санкций сильно повлияло на военно-космическую группировку; с начала 2015 года, Россия потеряла все космические активы стратегической системы раннего предупреждения.

 Глубокая девальвация национальной валюты к концу 2014 года это не просто абстрактный расчет, поскольку она сделала военный бюджет 3,3 трлн рубля на 2015 год статистически в два раза меньше в долларовом выражении. Это неизбежно приведет и к дальнейшему снижению покупательной способности Министерства обороны, и коснется обязательства предоставить приоритет стратегических ядерных вооружений (прежде всего, строительство подводных лодок класса «Борей»), по требует резкого сокращения в финансировании обычных сил, отложит модернизацию стареющего парка вертолетов, и двое сократит зарплаты контрактников.

Амбиции намерение Путина в наращивании военного потенциала не могут быть реализованы в условиях углубления экономического кризиса, но этот кризис также заставляет Кремль использовать по максимуму все свои ресурсы.

 Превосходящие вооруженными силы (и, в частности, наличие ядерного оружия) представляет собой один из таких ресурсов, и она должен быть использован, прежде чем он пострадает от сворачивания финансирования. Эта склонность к эскалации конфликта делает способность Украины противостоять следующей операции России решающим фактором. Чем труднее будет для российских батальонов захватить Мариуполь, тем больше времени будет для противодействия наступление, направленному на открытие сухопутного коридора в Крым; и чем больше усилий на создание этого коридора потребуется от России, тем меньше вероятность последующего наступления в направлении Одессы, нацеленного на соединение со старым плацдармом в Приднестровье.

Украинская армия извлекла горькие уроки из неудач летом 2014 и зимой 2015 года. Оценка риска очень трудна для осторожного политика, поэтому эксперименты с применением силы должны быть исключены, но ключевые решения в Москве принимаются в атмосфере разочарования и отчаяния, а также на фоне разогретого в обществе ура-патриотизма. В России популярна шутка в ответ на западные санкции «не смешите мои Искандеры» (имеются в виду новые ракеты), но в настоящее время у русских мало поводов для смеха, а все «Искандеры», «Тополя» и «Булавы» в мире не могут заставить их чувствовать себя в безопасности.

Перевод А.Маклакова,

источник: https://www.ifri.org/fr/publications/enotes/russieneireports/ukraine-test-russian-military-reform