Формирование культурной политики – одна из тем, которой посвящено достаточно много разнообразных мероприятий в Украине. В процессе трансформации общества возникают новые представления о том, зачем и как должен жить человек, какие общественные условия должны соответствовать его потребностям.

Как часть и условия трансформации меняются культурные образцы, образы и видения всех сторон жизни Украины. Попытки отойти от модели культурной политики, выработанной в период доминирования идеологически ориентированной практики государственного управления, длятся уже который год и порождают крайности. Кто-то хочет отказаться от культурной политики вообще, кто-то - создать её на новой идеологической платформе, для многих она представляется сферой развития гражданских отношений. У многих  политиков стало даже «признаком культуры» рассуждать о культуре и важности культурной политики.

Такие рассуждения подаются как маркер принадлежности к новой, европейской формации, однако за ним могут скрываться совершенно различные намерения и действия. Политикам «старой формации» проблема формирования культурной политики представляется несущественной на фоне экономических проблем («будет хлеб, будет и песня»), а политикам новой – краеугольной во всех сферах общественной жизни, чуть ли не единственным содержанием реформ общественной жизни.

Складывается впечатление, что обсуждение культурной политики общественными активистами,  государственными чиновниками и представителями бизнес-среды зачастую идут не то что в разных направлениях, но и по поводу различных предметов.

Вероятно, ничто так не убивает сущность предмета рассуждений, как превращение его в тему высказываний из сферы публичной коммуникации, где сам процесс говорения и есть результат. Слабые голоса представителей гуманитарных наук и философии тонут в среде, где господствуют, с одной стороны, разнообразнейшие (порой экзотические до «альтернативной одаренности») высказывания общественных активистов, стремящихся навязать окружающим свое видение и, с другой -  продуцируемое маркетинг-сообществом представление о культуре как инструменте бизнеса. Представители государственной машины изредка поддерживают и тех и других, будучи постоянным предметом критики для них. «И корабль плывет». В такой ситуации разговор о сущности того, что собой может представлять культурная политика, сегодня не имеет четкого адресата – что не удивительно, поскольку уровень маргинальности социальных субъектов общественной жизни Украины порой просто зашкаливает.

Кроме того, доминирующее в гуманитарном сообществе современное представление о том, что общество – исключительно сеть коммуникаций между людьми, делает предмет коммуникации вторичным, не столь важным, как сама коммуникация. «Средство и есть сообщение» - любят повторять слова философа медиа М.Маклюэна, забывая о том, что оно «не есть результат». А результат – это изменившееся поведение человека во всех его проявлениях, от отдельного действия до структуры личности и сознания.

В ситуации «очарования коммуникативностью» идеи и понятия, выходящие за рамки обыденных представлений о любом предмете, выпадая из формата коммуникативных процессов, становятся недоступными для публичного дискурса - формат «развлечения через информирование» всё непонятное и сложное сделал неэффективным и ненужным.

В процессе развития публичного пространства коммуникативной культуры простая и понятная экспертная фигура «британского учёного», представляющая научное познание формой развлечения для обывателя, заменила собой фигуру реального эксперта. На этой основе сформировался и общественный запрос именно на такой формат эксперта-ученого, возникли механизмы социального отбора. Поэтому мы наблюдаем картину, как в экспертной среде норма и маргинальность меняются местами, переставая быть тем и другим. Чтобы быть экспертом сегодня нет необходимости иметь достаточное знание – необходима прежде всего коммуникативная компетентность и включенность в медиа-поток. Такой эксперт – транслятор циркулирующий информации, но не её производитель. И эта специфика в значительной степени определяет процесс выработки культурной политики в условиях современности, ориентируя её не на результат, а на процесс.

Однако вернемся к содержательной стороне этого процесса – ведь любая политика направлена на достижение какого-то нового состояния, иначе в ней не было бы никакой необходимости. 

Культурная политика в её содержательном аспекте представляет собой деятельность, направленную на формирование условий изменения (саморазвития) гуманитарной среды общества, в котором мы живем. Иначе говоря, речь идет о характере того будущего состояния среды человеческого обитания, которая возникает на основе совместных усилий всего сообщества, интересы которого представляют политические субъекты (акторы), ставящие перед собой задачи формирования и проведения культурной политики.

К этим субъектам можно отнести собственно органы государственного управления, бизнес-сообщество и общественные организации. Государство как сообщество управленцев в результате такой политики стремится к формированию среды, где результатом социализации становится лояльное и управляемое общество, обладающее всеми необходимыми для этого индивидуальными и групповыми свойствами. Бизнес-сообщество в результате такой политики заинтересовано в среде, где формируются ресурсы, необходимые для экономической активности человеческие ресурсы – соответствующим образом мотивированные, обладающие знаниями и навыками, ведущие необходимый для выполнения производительных, распределительных и потребительских функций образ жизни. Гражданское общество в результате такой политики заинтересовано в формировании среды, создающей личностные и групповые предпосылки для процессов гражданской активности населения страны.

Разумеется, все эти интересы объективно пересекаются – поскольку все три типа субъектов культурной политики присутствуют в едином, целостном, исторически определенном обществе.  Однако субъективно имеющаяся на дынный момент культура политического общения между этими субъектами культурной политики может способствовать или препятствовать её формированию как гармоничного комплекса, в котором возможно согласование содержательных аспектов культурной политики. От этого зависит собственно её успешность – а именно конкретный характер гуманитарной среды, возникающей в результате её проведения.

Среда, в которой интересы всех субъектов культурной политики могут удовлетворяться, может иметь риски различного уровня и качества. Иными словами, говоря о культурной политике сегодня, необходимо понимать, что её успешность зависит от того, насколько эффективно будут осознаны те качества гуманитарной среды, которые будут необходимы для успешного развития страны в предстоящий исторический период. И осознание это должно происходить в процессе диалога представителей органов государственного управления, бизнес-сообщества и гражданских активистов.

Кроме этой организационной составляющей важно понимать специфику исторического состояния и содержательной стороны цивилизационного транзита, в котором находится Украина как часть современного мирового сообщества. Переход к новой технологической индустриальной базе, вызванный развитием нового сегмента индустрии – связанного с роботизацией, искусственным интеллектом, «осетевлением», «зеленой экономикой», затрагивает все стороны жизни современных сообществ и предполагает формирование соответствующей гуманитарной составляющей – новых качеств человеческого индивида, а также форм социальной организации.

Последнее актуализирует проблему изменения ценностно-нормативных представлений, инновационные изменения в видении будущего и прошлого. Сохранится ли гуманизм как основание общественной жизни или нас ожидает трансгуманистическое будущее? Что будет собой представлять тип социальности, адекватный происходящим с человечеством трансформациям? Этот контекст цивилизационной трансформации в Украине слабо прочитывается и осознается в силу ряда причин, на которых мы останавливаться в данном материале не имеем возможности. В силу этого качественные изменения глобальной среды многие жителя Украины воспринимают в парадигме катастрофичности.  С  непонятными перспективами разрушаются жизненные уклады и присущие им компоненты культуры теряют свою актуальность. Поколения, на плечах которых были сформированы жизненные уклады современной Украины, ощущают и объективно и субъективно отсутствие исторической перспективы.

С точки зрения идеологии прогрессизма, в которой живет европейская цивилизация, смена поколений и технологических укладов – процесс естественный, вопрос лишь в характере его проистекания. В этом смысле вызов, на который должна ответить культурная политика (наряду с другими политиками) состоит в том, сохранится ли целостность общества и историческая преемственность поколений образующих его в предстоящем историческом периоде – станет ли новый цикл нашей истории катастрофическим, либо же он будет периодом устойчивых эволюционных изменений. От характера и масштаба понимания проблематики и способности постановки задач, соответствующих уровню исторических проблем, перед которыми стоит сегодня Украина как общество, будет зависеть и эффект культурной политики. Рассмотрим некоторые аспекты проблематики, которые следует принять во внимание в процессе обсуждения основ культурной политики нашей страны.

Прежде всего, это вызов историчности, с которым Украина как общество сталкивается во втором десятилетии нового века. Этот вызов состоит в том, что в жизнь входит новое поколение, которое объективно имеет необходимость сформулировать свои, новые исторические цели. Общество вошло в такой период, когда уже реализовались исторические цели, которые поставило перед собой предыдущее поколение, определявшее основные социальные, экономические, политические и культурные процессы в Украине. Наша страна прошла путь в четверть века в парадигме восстановления национальной государственности, развития рыночной экономики, поиска самостоятельного места в международном разделении труда.

Эти процессы имели различную степень эффективности, их характер и результаты не соответствовали желаниям и представлениям всех участников общественной жизни - что естественно для реальной истории. Но результаты этого периода, как бы кто к ним не относился, вполне определенные. Сюда можно отнести – изживание тоталитаристских практик в социальном управлении, движение к общественной жизни, которая бы организовывалась согласно требованиям рыночной экономики, развитие культурного многообразия.  На протяжении предыдущей четверти века в постсоветских обществах экономические и политические свободы  реализовались в том виде, как это было возможно, при этом возникли и утвердились соответствующие им формы общественной жизни. Уже эти результаты на рубеже «нулевых» сформировали новые проблемы – которые, что тоже не ново в истории, еще продолжают пониматься в прежней оптике восприятия - как непреодоленные старые.

В этих условиях выросло и социализировалось новое поколение народа Украины – поколение людей, рожденных после СССР. Это поколение сегодня становится все более активным и определяющим субъектом общественной жизни и востребует себя в новом качестве, начинает вырабатывать собственное историческое самосознание. Каким оно будет, каковы механизмы и средства этой выработки, какие субъекты и с какими целями участвуют в этом процессе – все это определит ближайший исторический цикл жизни нашего народа.

В идеологическом сознании обычно причины и следствия, предыдущее и последующее представляют с  точностью до наоборот – поэтому не удивительно, что  уже фактически произошедшее многие из нас склонны видеть как то, что только должно состояться.  Вне перспективы исторического видения общественной жизни сложно признать, что идеал строительства национального государства в действительности, т.е. как принцип реальной социальной организации живущего поколения, уже реализовался – 25 лет после СССР народы жили именно в отдельных национальных государствах. В наше время происходит изменение характера отношений между ними – обусловленное множественными факторами. 

Другое дело, что эти государства были такими, какими они реально могли быть в данных исторических условиях, для данных народов – со всеми положительными и отрицательными чертами. Будучи компонентом реальной истории сверхсложного глобализированного современного мира, эти государства не отвечали многим чаяниям и надеждам поколения, вынесшего на своих плечах все тяготы по их созданию. Для этого поколения  национальные государства были идеалом, который, будучи воплощенным, оказался «не-идеалом» – обществом будущего, которого не ожидали. В многочисленных гуманитарных дискуссиях мы наблюдаем объективные попытки выйти на новый виток поиска исторического идеала общественной организации и соответствующих ему основ культурной политики – но пока еще в рамках прежней парадигмы, инерционно.

Следует понимать, что эта инерция объективно представляет собой следствие все еще длящегося господства в системообразующих институциях представителей поколения, которое их создавало в течении предыдущих двух-трех десятилетий. Субъективно эта инерция – следствие отсутствие рефлексии содержательной стороны новой общественной перспективы, еще не разбитых «розовых очков» политико-правового либерально-рыночного конструктивизма образца последнего десятилетия ХХ века.

Переход от продолжения прошлых практик к выработке новых – процесс весьма непростой и болезненный, однако его следует осознать и пройти, иначе трансформации нашего общества будут еще менее зависимы от нас, еще более непредсказуемы и далеки от наших интересов. Естественная для цивилизационного транзита фаза исторической деконструкции предыдущего социального уклада, нуждается в историческом продолжении конструктивной фазой перехода к новому укладу силами молодого поколения.

Изменения, происходящие и произошедшие в современном мире,  привели к качественному увеличению факторов общественной жизни, уровней её организации. Это, в свою очередь, создает новые вызовы для устойчивости процессов дифференциации и интеграции связей между людьми, образующих эти современные общества.

Уже банальной стала мысль о том, что воспроизводство целостности современных обществ в значительной степени стало зависеть не столько от процессов производства материальных компонентов жизни или их потребления, сколько от процессов коммуникации. Эти три составляющих единого процесса воспроизводства общества и человека в их органической целостности концептуализируются в познавательных практиках не столько в их единстве, сколько в их различии – что позволяет говорить об особом типе общества – информационном или коммуникативном.

Вместе с тем факторы материального производства и потребления никуда не делись, они оказывают на формирование социальных порядков существенное воздействие. Акцентирование на различиях в способах воспроизводства социальных порядков, общественной жизни как единого процесса, разделяемого лишь аналитически, приводит к тому, что обобщающий образ современности не складывается – попытки свести всю палитру общественной жизни к единственному образующему началу не приносят желаемых результатов.

Занимая такую эвристическую позицию, мы воспроизводим образ дифференцирующейся, усложняющейся реальности и пытаемся действовать в направлении перспективы такого усложнения, доходя порой до абсурда. Единство общественной жизни в процессе его рефлексии распадается на отдельные фрагменты, которые не только различаются в познании, но и противопоставляются друг другу как сменяющиеся начала.

Поэтому доминирующей интеллектуальной модой стал углубляющийся поиск различий всего и во всем, в этой связи аналитические исследовательские концепты и перспективы доминируют над синтетическими. В результате создается впечатление, что синтез знаний о процессах общественной жизни в их единстве едва ли возможен в принципе, а если и возможен, то он будет носить непременно субъективный, релятивный и не значимый практически характер.

Как итог мы получаем углубляющуюся абсолютно релятивистскую картину общественной жизни, где любая перспектива ценностного позиционирования, любой описательный дискурс выглядит оправданной и равноправной с другими – что доводит до абсурда саму идею рационального познания общества, предстающего пространством «чистой игры».

Однако подобная «слабость» рациональности перед лицом умножающейся сверхсложности современного мира, попытки уйти в полный релятивизм не отменяет запроса на целостную картину мира в реальной жизнедеятельности, где приходится принимать конкретные решения и каким-то образом удерживать целостность собственной личности, воспроизводить общественные условия своего существования.

В этой ситуации актуализируются альтернативные программы синтеза образа общественной жизни. Можно наблюдать попытку возвращения к синтезу распадающейся реальности на основе использования религиозных метафор и концептов. Наряду с этим существует технопоэтическое видение перспективы будущего перехода к единой синкретической киберкоммуникативной среде, где вопрос о целостной и единой картине происходящего в обществе снимается на основе возможности манипулирования большими массивами данных с использованием искусственного интеллекта.

Противопоставление этих подходов неконструктивно, по изложенным выше причинам. С нашей точки зрения искать пути к объединению этих трех подходов возможно на пути развития парадигмы культурной многоукладности общества – подхода, согласно которого традиционные, модернистские и постмодернистские практики социальной рефлексии возможно рассматривать не как сменяющие друг друга, а как переходящие к новой стадии – гармоничной многомерности. Это не мультикультурализм - политика, направленная на сохранение и развитие в отдельно взятой стране и в мире в целом культурных различий, и не «плавильный котел», предполагающий устранение этого многообразия путем переходя к новой культурной среде с иными, ранее исторически не существовавшими основаниями.

Многоукладность предполагает процесс дифференцирования элементов национальных культур, относящихся к различным культурным укладам (традиционному, модерному и коммуникативному) и интегрирование их на уровне национального целого как единой жизненной среды, ориентированной на реально сформировавшиеся сообщества.

С этой точки зрения можно предложить идеально-типическую классификацию исторически сменяющихся способов многоукладности. На первом этапе эти уклады находятся в стадии становления, на втором – на стадии доминирования одного над другими, и, наконец, в наше время мы переживаем исторический период, требующий перехода к новой стадии – равноукладности. (Прообразы таких переходов можно найти в истории становления цивилизаций, однако это не входит в задачи данного рассмотрения.)

На первой стадии уклады развиваются как бы отдельно друг от друга в лоне различных обществ и общественных групп, на второй они становятся основой и инструментом социального доминирования, предстают в виде политико-идеологических конструктов и на третьей, образуют целостное многомерное синкретическое социокультурное пространство.

Современные общества имеют многоукладный характер — сегодня люди фактически живут в рамках более чем одного социального порядка, в своих поступках руководствуются более чем одной системой норм и ценностей. Эти системы, зачастую противореча друг другу, ставят человека перед непреодолимым для него выбором логики поступков, в силу возросшей на порядок многофакторности и нелинейности взаимодействия делают перспективу следствий этих поступков более неопределенной и неоднозначной.

Будучи сверхсложным, современное общество все более уподобляется единой синкретичной, недифференцированной реальности, в которой сливаются все стороны жизни и которая делает практически невозможным определение долгосрочных приоритетов. В этих условиях люди склонны руководствоваться логикой следствий, а не целей. При этом их поведение задается, скорее, внутренним содержанием действий, чем их утилитарной полезностью или смысловой определенностью в рамках задаваемых культурными системами ценностей. Человек теряет контроль над большинством значимых социальных процессов, не имея возможности опереться на ресурсы социальных институтов, постоянно попадая в ситуацию «биографического решения системных противоречий».

Естественно, при этом происходит сдвиг акцентуации поступков на их внутриличностное значение, институциональные контексты, нарративы больших социальных проектов уходят на задний план, дискредитируются и мистифицируются.

В условиях институционального кризиса - ослабления групповых оснований общественной жизни, критически значимыми для воспроизводства социального порядка стали проблемы внутренней ориен­тации человека, его ценностей и приемлемых способов их достижения.

Именно поэтому диалог на уровне культурных оснований необходим современным обществам, является обязательным социальным механизмом их бытия. Сверхсложность и многомерность современных обществ обусловливает соответствующие характеристики такого диалога, который также становится многомерным и сверхсложным.

Соответствующие механизмы организации такого диалога предполагают вовлечение в него максимально возможного числа субъектов общественной жизни – но, в обязательном порядке, представителей органов государственного управления, бизнес-сообщества и общественных организаций. Предметом их совместной работы могут быть как создание и реализация  отдельных проектов развития гуманитарных сред на уровне местных общин, так и диалог по поводу вопросов, касающихся страны в целом.

Виктор Щербина